Тесей(1) — сын афинского царя Эгея и Эфры, дочери трезенского царя Питфея, потомка Зевса. Он принадлежит к поколению героев до Троянской войны (в ней участвуют уже сыновья великих героев прошлого)2. У Гомера Тесей, "на бессмертных похожий", сильнее и храбрее героев периода Троянской войны (Hom. II. I 260—274).

Отец Тесея Эгей был сыном афинского царя Пандиона II, внуком Кекропса II, правнуком Эрехтея. Следовательно Тесей имел среди своих предков Пандиона I и Эрихтония — автохтона, рожденного из семени Гефеста Геей-Землей и воспитанного Афиной — и, наконец, тоже автохтонов Краная и Кекропса I — первого аттического царя. Предки Тесея — миксантропические чудовища, полузмеи-полулюди, мудрые хтонической мудростью, судившие спор между Афиной и Посейдоном, жившие еще до Девкалионова потопа. Однако Тесей в мифологической традиции оказался представителем чистого героизма, будучи одновременно сыном человека и бога, да еще одного из самых диких и хтонических, а именно Посейдона. Со стороны матери Тесей происходит от Пелопса, отца Питфея, Атрея и Фиеста, а значит, от Тантала и, наконец, от самого Зевса3.

Истинным отцом Тесея мифологическая традиция называет Посейдона, который сочетался с Эфрой на острове Сферосе4. Это обстоятельство в цикле мифов о Тесее неоднократно подчеркивается. Таким образом, сын, рожденный Эфрой, имел, как положено великому герою, двух отцов, земного — Эгея и божественного — Посейдона5. Законные жены Эгея — первая, Мета, дочь Гоплета, и вторая — Халкиопа, дочь Рексенора, не родили наследника афинского престола, и Эгей отправился к Дельфийскому оракулу за советом, но не смог его разгадать. Зато оракул был разгадан Питфеем, который понял, что власть в Афинах будет принадлежать потомкам Эгея, и, напоив гостя пьяным, уложил его спать вместе со своей дочерью Эфрой.

Покидая Трезену, Эгей просил воспитать сына, не называя имени отца, и оставил свой меч и сандалии с тем, чтобы, возмужав, его сын с мечом и в сандалиях отправился в Афины, но так, чтобы об этом никто не знал (Эгей боялся козней Паллантидов — детей младшего брата Палланта, претендовавшего на власть в Афинах).

Когда Тесей вырос, Эфра открыла ему тайну его рождения и велела, взяв меч и сандалии Эгея, отправляться в Афины к отцу (вооружившись мечом отца, Тесей как бы приобщался к магической силе предшествующих поколений, владевших этим мечом и направляющих теперь его действие)6.

В Афины Тесей отправился не легким путем — морем, а по суше, через Коринфский перешеек, по особенно опасной дороге, где на пути от Мегары до Афин путников подстерегали разбойники, дети и потомки хтонических чудовищ. Тесей убил разбойников Перифета, Синида, Скирона, Керкирона, Дамаста и гигантскую кроммионскую свинью. На пути в Афины Тесей как бы выполняет функции Геракла (находившегося в это время в Лидии у царицы Омфалы).

В Афинах царь Эгей попал под власть Медеи, нашедшей у него приют, после того как убив своих детей Мермера и Ферета, она бежала от гнева их отца аргонавта Ясона. Медея надеялась, что не имевший законных наследников Эгей, оставит афинский престол их сыну Меду. Тесей, явившийся в Афины героем, не был сразу узнан отцом, и Медея внушила Эгею опасения к пришельцу. Она убедила его опоить юношу ядом. За трапезой Тесей вытащил меч, чтобы разрезать мясо. Отец узнал сына и отшвырнул чашу с ядом. Медея с сыном бежали из Афин.

Утвердив себя как сын и наследник афинского престола, Тесей прославился в борьбе с Паллантидами, т.е. со своими двоюродными братьями, сыновьями Палланта, которые продолжали претендовать на власть в Афинах. Истребив Паллантидов и их союзников, Тесей стал единственным законным наследником царской власти.

Главным подвигом Тесея было уничтожение Минотавра7. Сын критского царя Миноса Андрогей одержал победу на Панафинейских играх, но был из зависти убит соперниками (по другой версии он погиб в борьбе с марафонским быком, привезенным Гераклом с Крита). Минос потребовал выкуп за гибель сына: афиняне должны были посылать на Крит на съедение Минотавру — полубыку-получеловеку — семь юношей и столько же девушек раз в девять лет ( по некоторым источникам раз в три года). В числе обреченных Тесей добровольно отправился на Крит, чтобы убить чудовище. Корабль отправился на Крит под черным парусом, но Тесей повез с собой и белый, под которым он должен был вернуться домой после победы. Уже на Крите Тесей доказал Миносу свое происхождение от Посейдона, достав со дна моря перстень, брошенный Миносом. Тесей и его спутники были заперты в лабиринте8, построенном Дедалом, где и обитал чудовищный Минотавр. Лабиринт был настолько запутанным, что выбраться из него было невозможно. Однако влюбившаяся в Тесея дочь Миноса Ариадна9 дала герою нить, благодаря которой он со своими спутниками вышел из лабиринта после того, как убил чудовище. Ночью Тесей и Ариадна тайно бежали на остров Наксос. Там Ариадна была похищена влюбившимся в нее Дионисом (по другой версии — оставлена Тесеем). Огорченный Тесей отправился дальше, забыв поменять паруса, что и стало причиной гибели Эгея, бросившегося со скалы в море, когда он увидел черный парус, свидетельствующий о гибели сына.

Подобно другим героям Тесей сражался с амазонками и захватил царицу амазонок Антиопу (вариант: Меланиппу)10. Она родила Тесею сына Ипполита, в которого впоследствии влюбилась вторая жена Тесея — Федра, младшая дочь Миноса (сестра Ариадны). Эта роковая любовь стала причиной смерти и Ипполита, и Федры11.

Тесей участвовал в битве с кентаврами, бесчинствовавшими на свадьбе ближайшего друга Тесея лапифа Пейритоя12. Участвовал Тесей и в Калидонской охоте. Дерзким поступком Тесея было похищение совсем юной Елены, будущей жены Менелая. Он помогал Пейритою добыть себе в жены Персефону, супругу владыки царства мертвых Аида. В отсутствие Тесея, братья Елены Кастор и Полидевк отбили сестру, захватив в плен Эфру — мать Тесея, и передали власть в Афинах его родичу Менесфею.

Попыткой похитить Персефону Тесей переступил меру дозволенного и возможного, установленного богами для героев, и тем самым стал ослушником перед владыками Олимпа. Он бы так и остался в аиде, если бы не Геракл, который освободил его и отправил его в Афины.

После возвращения из аида, не сумев усмирить своих врагов, Тесей, прокляв афинян, скрылся на острове Скирос. Но царь Скироса Ликомед коварно убил Тесея, столкнув его со скалы.

Античная традиция приписывает Тесею объединение всех жителей Аттики в единый народ и единое государство, первое социальное деление граждан на евпатридов, геоморов и демиургов. Он снискал у греков репутацию неподкупного и справедливого судьи в труднейших спорах.

Целый ряд подвигов Тесея, таких как освобождение Аттики от критской зависимости, объединение Аттики вокруг Афин, установление законодательства и реформация религиозного культа13, позволяют усмотреть в образе Тесея черты реального исторического прототипа. Как исторический деятель Тесей воспринимался и в классической Греции. Памяти Тесея был посвящен праздник Осхофорий , отражающий двойственные чувства: радость в связи с возвращением Тесея с острова Крит и его победы над Минотавром и траур по поводу смерти царя Эгея. Праздник этот проводился ежегодно на восьмой день месяца Панопсион (октябрь). Кроме того, восьмой день каждого месяца тоже был посвящен памяти Тесея. После персидских войн афинский полководец и вождь олигархической группировки Кимон, овладев в 474 году до н.э. островом Скирос, по повелению дельфийского оракула нашел могилу Тесея и перенес останки в Афины. Могила Тесея и возведенный над ней храм Тесейон стал убежищем для рабов и всех опасавшихся какой-либо обиды. Существует предание, согласно которому дух Тесея вел войско афинян в битве при Марафоне (490 г. до н.э.) и решил исход боя, обратив персов в бегство. Побуждаемые патриотической гордостью, жители Афин стремились превратить Тесея в героя, равного своей доблестью Гераклу. Афинские гончары, украшавшие посуду росписями с мифологическими сюжетами, с середины VI века до н.э. все чаще вместо Геракла изображают подвиги Тесея. Улицы и площади Афин заполняются его статуями, ему воздвигают храмы, проводятся торжественные шествия. Несмотря на это, Геракл остается в античном мире первым героем, а Тесею отводится второе после него место. В произведениях искусства Тесей внешне очень напоминает Геракла, от которого отличается юношеским видом, являя собой как бы идеальный тип афинского эфеба.

Образ Тесея в полной мере можно представить как сложный мифологический комплекс, включающий в себя черты зрелой мифологической традиции (уничтожение хтонизма) и рудименты ранней, связанной с происхождением его от Посейдона. Более того, образ Тесея знаменует собой выход за пределы мифологизма и вхождение в систему политической идеологии, когда его деятельность получает полуисторическое и даже символическое истолкование.

  1Имя Тесей указывает на силу, возможно, от догреческого пеласгического: theso-, "быть сильным". Сущетвует несколько вариантов огласовки имени: Тесей, Тезей, реже Фесей.  Назад
   2Жизнь и подвиги Тесея мифографы традиционно относят к XIII веку до н.э.  Назад
  3Родословие Тесея, как отмечает Аполлодор, весьма запутано т.к. мифические гениалогии часто подтасовывались, когда они становились предметом спора относительно суверинитета государства или наследственных привилегий.  Назад
  4Тот факт, что Эфра посетила остров Сферос, говорит о том, что древний обряд храмовой проституции существовал в античном мире довольно долго.  Назад
  5Первоначально у Тесея должен быть брат-близнец, поскольку его мать разделила ложе с богом и смертным в одну ночь. В этом убеждают аналогии в мифах о Идасе и Линкее, Касторе и Полидевке, Геракле и Ификле. Однако афинская мифография отвергла этот традиционный сюжетный ход, сделав Тесея единственным законным наследником Эгея.  Назад
  6Меч и сандалии являются древними символами царской власти и, вероятно, составляли часть обряда посвящения в эпоху бронзы.  Назад
  7Минотавр — Бык Миноса — прозвище одного из сыновей Миноса по имени Астерий, что могло означать "солнечный" или "небесный".  Назад
  8Одним из элементов, составивших основу мифа о лабиринте, т.е. доме Лабриса, или двойной секиры, мог быть тот факт, что кносский дворец представлял собой огромный запутанный комплекс помещений и переходов.  Назад
  9Имя Ариадна греки воспринимали как Ариагна ("Святейшая") и, вероятно, было эпитетом богини, в честь которой устраивались игры с быком (популярнейший сюжет фресок кносского дворца).  Назад
  10Имя Меланиппа  (Черноконная) указывают на связь между амазонками и доэллинским культом лошади. С культом лошади были связаны и классические олимпийские боги — Посейдон и Деметра.  Назад
  11Порочная любовь Федры к Ипполиту, как и любовь жены Потифара к Иосифу заимствована либо из египетской сказки "О двух братьях", либо из более древнего источника.  Назад
  12Существует несколько вариантов огласовки имени: Пейритой, Пейрифой, Пирифой.  Назад
  13Изгнание Медеи, похищение Ариадны, пленение Ипполиты  позволяют рассматривать эти деяния Тесея как мифологизированное отражение стремления окончательно искоренить древние доолимпийские рудименты культа Матери-богини, как главного женского божества, для укрепления патриархальной ступени родового строя.

http://mythology.sgu.ru/mythology/linc_ … /tesey.htm

Ахилл

Ахилл, Ахиллес (A c i l l e u z) · один из величайших героев Троянской войны, сын царя мирмидонян Пелея и морской богини Фетиды. Стремясь сделать своего сына неуязвимым и таким образом дать ему бессмертие, Фетида по ночам закаляла его в огне, а днем натирала амброзией. Однажды ночью Пелей, увидев своего малолетнего сына в огне, вырвал его из рук матери (Apollod III 13, 6). Согласно другой версии (Stat. Ach. III I 269 след ), Фетида купала Ахилла в водах подземной реки Стикс, чтобы таким образом сделать его неуязвимым, и только пятка, за которую она его держала, осталась уязвимой (отсюда выражение "ахиллесова пята"). Оскорбленная вмешательством Пелея, Фетида покинула мужа, и тот отдал Ахилла на воспитание мудрому кентавру Хирону, который выкормил его внутренностями львов, медведей и диких вепрей, обучил игре на сладкзвучной кифаре и пению (Apollod III 13, 6).

Как самый юный из поколения героев - будущих участников Троянской войны - Ахилл не входил в число женихов Елены (по другим версиям мифа, его удержал от сватовства Хирон, обладавший даром предвидения) и не должен был принимать участие в походе. Фетида, зная, что ее сыну все же предопределено судьбой погибнуть под Троей, стремилась спасти его и с этой целью спрятала его во дворце царя Ликомеда на острове Скирос. Там Ахилл жил одетый в женские одежды среди дочерей Ликомеда. Здесь от тайного брака юноши с дочерью Ликомеда - Деидамией родился сын Пирр, прозванный позднее Неоптолемом. Когда ахейские вожди узнали предсказание жреца Калханта, что без участия Ахилла поход под Трою обречен на неудачу, они отправили на Скирос посольство во главе с Одиссеем.

Под видом купцов Одиссей и его спутники разложили перед собравшимися женские украшения вперемежку с оружием (мечом, щитом и др.). По версии, восходящей, вероятно, к Еврипиду, Одиссей велел своим воинам сыграть сигнал тревоги. Испуганные девушки разбежались, тогда как Ахилл схватился за оказавшееся под руками оружие и бросился навстречу врагу (Apollod. III 13, 6-8). Так опознанный греками Ахилл стал участником похода на Трою. Во главе ополчения мирмидонян на пятидесяти кораблях, в сопровождении своего верного друга и побратима Патрокла, прибыл герой в Авлиду. К этому времени относится его участие в жертвоприношении Ифигении. По Еврипиду (трагедия "Ифигения в Авлиде"), Атриды для того, чтобы вызвать Ифигению в Авлиду (для принесения ее в жертву), сообщили ей о бракосочетании с Ахиллом, причем без его ведома; поэтому, когда он узнал об этом, он готов был с оружием в руках защищать Ифигению.

Однако в более ранней версии мифа эта романтическая окраска образа Ахилла совершенно отсутствовала; он был заинтересован в жертвоприношении Ифигении не меньше, чем все войско, чтобы быстрее отплыть под Трою. По дороге в Трою, во время остановки войска на острове Тенедос, от руки героя погиб царь Тенес; при первой же схватке на побережье Троады Ахилл убил местного героя Кикна, а вскоре затем - троянского царевича Троила (Apollod. epit. III 26, 31-32). Так как каждое из этих событий по разным причинам задевает бога Аполлона, они служат в дальнейшем объяснением мести, которую Аполлон свершает руками Париса над Ахиллом на десятом году осады Трои. В этой связи заслуживает внимания вариант мифа, передвигающий убийство Троила на последний год войны, когда оно предвещает скорую кончину Aхилла (Verg. Aen. I 474-478). Особенно прославился герой уже в первые годы войны, когда греки, после неудачных попыток взять Трою штурмом, стали разорять окрестности Трои и совершать многочисленные экспедиции против соседних городов Малой Азии и близлежащих островов. Он разорил города Лирнесс и Педас, плакийские Фивы - родину Андромахи, Метимну на Лесбосе. Во время одной из таких экспедиций он взял в плен прекрасную Брисеиду и Ликаона (сына Приама), которого продал в рабство на острове Лемнос (Гомер "Илиада", II 688-692; IX 129; XIX 291-294, XXI 34-43).

Из дошедших до нас источников образ Ахилла наиболее обстоятельно дан в "Илиаде". Мотив неуязвимости героя не играет здесь никакой роли; он является храбрейшим и сильнейшим из героев исключительно в силу своих личных качеств. Он знает, что ему суждена короткая жизнь, и стремится прожить ее так, чтобы слава о его беспримерной доблести сохранилась навеки у потомков. Поэтому, хотя судьба Елены и Менелая интересует его крайне мало, Ахилл принимает участие в Троянской войне, предпочитая героическую долю долгой, но бесславной жизни. Ахилл очень чувствителен в вопросах чести; поведение Агамемнона, отнявшего у него Брисеиду, присужденную ему в качестве почетной добычи, вызывает яростный гнев, и только вмешательство богини Афины предотвращает кровопролитие среди ахейских вождей. Отказ Ахилла продолжать после этого войну приводит к тяжелым последствиям для ахейского войска, но он отвергает попытку примирения со стороны Агамемнона; опечаленный победами троянцев, Агамемнон по совету старца Нестора объявляет через Одиссея и других вождей, что вернет Ахиллу Брисеиду, даст ему в жены одну из своих дочерей, а в приданое много богатых городов (кн. IX). Лишь когда троянское войско подступает к ахейским кораблям и троянский герой Гектор поджигает один из них, Ахилл разрешает другу Патроклу, облачившись в его доспехи, вступить в бой, чтобы отогнать троянцев. Конец гневу Ахилла кладет известие о гибели Патрокла от руки Гектора. Получив от бога Гефеста новые доспехи, он устремляется в бой, беспощадно поражает убегающих троянцев и с помощью Гефеста одолевает даже восставшего против него бога реки Скамандр. В решающем поединке с Гектором Ахилл одерживает победу, предвещающую, однако, его собственную гибель, о которой он знает от своей матери и вновь слышит из уст умирающего Гектора (кн. XVI-XXII). Насытив свою неистовую ярость, герой выдает Приаму за большой выкуп тело Гектора (кн. XXIII-XXIV).

О дальнейшей судьбе Ахилла сообщает поздний пересказ несохранившейся эпической поэмы "Эфиопида".

После сражений, в которых Ахилл побеждает пришедших на помощь троянцам царицу амазонок Пенфесилею и вождя эфиопов Мемнона, он врывается в Трою и здесь, у Скейских ворот, погибает от двух стрел Париса, направляемых рукой Аполлона: первая стрела, попав в пяту, лишает Ахилла возможности устремиться на противника, и Парис сражает его второй стрелой в грудь (Apollod. epit. V 3). В этом варианте сохранился рудиментарный мотив "ахиллесовой пяты", в соответствии с которым достаточно было поразить стрелой пятку Ахилла, чтобы убить героя. Эпос, отказавшись от представления о неуязвимости Ахилла, ввел действительно смертельную для человека рану в грудь. Смерть героя, равно как и его сражение с Пенфесилеей, в поздних источниках получили романтическую окраску. Сохранилась, в частности, поздняя версия о любви Ахилла к троянской царевне Поликсене и о его готовности ради брака с ней уговорить ахейское войско прекратить войну. Отправившись безоружным для переговоров о свадьбе в святилище Аполлона на троянской равнине, он был предательски убит Парисом с помощью сына Приама Деифоба. В течение семнадцати дней Ахилла оплакивали нереиды во главе с Фетидой, музы и все ахейское войско. На восемнадцатый день тело героя было сожжено, и прах в золотой урне, изготовленной Гефестом, погребен вместе с прахом Патрокла у мыса Сигей (при входе в Геллеспонт со стороны Эгейского моря) (Hom. Od. XXIV 36-86). Душа Ахилла, по верованиям древних, была перенесена на остров Левка, где герой продолжал жить жизнью блаженных (Paus. III 19, 11 след.).

По происхождению первоначально Ахилл являлся местным фессалийским героем, культ которого распространился также в различных областях Греции. В лаконском городе Прасии существовал храм героя, в котором совершалось ежегодное празднование. Перед расположенным по дороге из Спарты в Аркадию храмом Ахилла приносили жертвы спартанские эфебы (Paus. III 20,8; 24,5). Культ Ахилла был занесен также в греческие колонии на Сицилии в Южной Италии (Тарент, Кротон и др.). Как место культа почитался жителями могильный курган Ахилла и Патрокла у мыса Сигей. Александр Македонский, а впоследствии римский император Каракалла устраивали здесь погребальные игры. Святилища героя имелись также в городах Византии, Эритрах, близ Смирны. Наконец, локализация умершего Ахилла на острове Левка в устье Дуная объяснялась тем, что как на этом острове, так и в ряде других районов Северного Причерноморья (в Ольвии, у Керченского пролива) имелись храмы, жертвенники и участки, посвященные ему.

Хирон и Ахилл

Да... Я этот фильм не смотрел. Да и после такой рецензии смотреть не стану

Лансело́т Озёрный (Ланцелот, фр. Lancelot du Lac, англ. Lancelot of the Lake, также Launcelot) — в легендах о короле Артуре и основанных на них рыцарских романах — знаменитейший из рыцарей Круглого стола.

Сюжет Ланселота составляют чудесное воспитание Ланселота Девой Озера (откуда его прозвище), многочисленные перипетии его любви к королеве Гвиневре — супруге короля Артура, тщетное его участие в поисках святого Грааля, добыть который ему препятствует тяготеющий над ним грех прелюбодеяния, магические чары ложной Гвиневры, зачатие им чистого от греха Галахада, овладевающего Граалем, покаяние и смерть Ланселота.

Жизнеописание
Рождение и воспитание
Родителями Ланселота были король Бан и королева Элейна в стране Бенвик (Бретань). (Согласно некоторым версиям, его первоначальным (или крестильным) именем было «Галахад», но он сменил имя, и позже так был назван его сын).

Король Бан бежал из своей страны и скончался. Его жена отдала младенца дружелюбно настроенной фее — Деве Озера, которая воспитала мальчика.

Поиски Грааля
Попав в Камелот, он полюбил королеву Гвиневру, и она также полюбила его. Во имя своей Прекрасной Дамы он совершил множество подвигов. В частности, спасение похищенной королевы от сэра Мелеаганта легло в основу «Рыцаря в тележке» Кретьена де Труа): Как-то Гвиневру похитил сэр Мелегант. Чтобы добраться до его замка, Ланселоту пришлось поступиться своим благородством и воспользоваться тележкой (действие позорное, ибо в ней возили только преступников)

Рождение Галахада
Матерью Галахада стала Элейна, дочь короля Пелеса из Корбеника, (родственника Иосифа Аримафейского и хранителя Грааля). Ланселот, будучи в гостях у ее отца, отказывался от подобной чести, но придворная дама Брузена навела на девушку чары, и та стала похожа на Гвиневру. Когда Ланселот узнал об обмане, было уже поздно.

Через некоторое время Элейна прибыла ко двору, чем вызвала ревность королевы Гвиневры. Благодаря чарам Брузены Ланселот снова провел с ней ночь. Гвиневра разгневалась на своего рыцаря и прогнала его. Ланселот сошел с ума от горя, и скитался «дурачком» целых два года, и никто не принимал его за рыцаря, и не знал, где он. Его товарищи по Круглому столу искали его.

Как-то Ланселот забрел в Корбеник. Несмотря на то, что он был в шутовском наряде, Элейна узнала любимого и исцелила его силой Грааля. Он поселился с ней в замке Блиант на острове.

А когда их сыну было уже 14 лет, Ланселот по просьбе своих друзей вернулся в Камелот и его связь с королевой возобновилась.

Согласно другой версии легенде, Ланселот сошелся с Элейной, дочерью Пелеаса, лишь однажды, и никогда больше Гвиневре не изменял.

Любовь к Гвиневре
Королева периодически гневалась на своего верного рыцаря и прогоняла его от двора. Ланселот был идеальным влюбленным, fin amant, т.е рыцарем, который должен любить только одну даму, жертвовать ради нее всем, даже своей жизнью и честью.

«Ибо вы — учтивейший из всех рыцарей на свете и всем дамам и девицам покорный слуга. Но есть одно, сэр рыцарь, чего, думается мне, вам не хватает: вы рыцарь неженатый, а не хотите полюбить какую-нибудь девицу или благородную даму. Рассказывают, что вы любите королеву Гвиневеру и что она сумела чарами и колдовством сделать так, чтобы вы никогда никого, кроме нее, не полюбили и чтобы ни одна другая женщина не радовала красотой вашего взора. И об том многие в этой стране и высокого роду и низкого весьма горюют». Томас Мэлори

Взаимоотношения
родители:
Бан, король Бенвика
Элейна, королева
воспитательница:
Владычица Озера
сюзерен:
король Артур
возлюбленная:
королева Гвиневра
супруга/сожительница:
Элейна, дочь короля Пелеса (Елена, дочь Пеллеаса)
сын:
Галахад
прочие родственники:
сэр Эктор (Hector de Maris) — единокровный брат, побочный сын короля Бана
сэр Лионель — кузен, сын Боре Старшего, брата короля Бана
сэр Боре Младший — кузен, сын Боре Старшего, брата короля Бана

Источники складывания образа
легенды о Тристане и Изольде
бретонские легенды
«Прото-Ланцелет»
«Рыцарь в тележке» Кретьена де Труа — первое произведение, сосредоточенное на Ланселоте
«Ланцелет» Ульриха фон Цацикховена
«Книга о Ланселоте и королеве Гиневре» (The Book of Sir Launcelot and Queen Guinevre), Томас Мэлори

Обработка сюжета в литературе
Сюжет Ланселота появляется в артуровском цикле сравнительно поздно. Его совершенно не знают кельтские источники, не затронутые французским влиянием.

В стихотворном куртуазном эпосе его разрабатывают: «Рыцарь телеги» (Le chevalier de la charrette) Кретьена де Труа и «Ланцелот» Ульриха фон Цацикхофен [конец XII в.]; Ланселот играет также более или менее важную роль в ряде менее значительных романов, как «Diu Krône» Гейнриха фон дем Тюрлин (ок. 1215), «Ригомер» и др.

В прозаическом французском романе XIII века, представляющем разложение и циклизацию куртуазного эпоса, сюжет Ланселота становится в центре повествования; к нему приспособляются, с ним контаминируются сюжетные циклы Мерлина, поисков святого Грааля и гибели короля Артура. Так создается около 1215 года большой прозаический роман о Ланселоте, лежащий в основе многочисленных переделок и пересказов почти на всех европейских языках — немецком (Ульрих Фюетерер и его продолжатели), голландском, итальянском, английском (куда относится и печатная «Mort d’Arthure» Томаса Мэлори, XV век), испанском, португальском. Он в течение веков определял тематику рыцарского романа.

Все исторически засвидетельствованные обработки сюжета Ланселота в своей основной части без особых затруднений могут быть сведены к «Chevalier de la charrette» Кретьена.

Анализ сюжетной линии
Таким образом сюжет Ланселота в его основной части — прославлении нарушающей узы церковного брака и обеты феодальной верности любви вассала и королевы — оформляется у Кретьена де Труа, основоположника и величайшего мастера куртуазной литературы во Франции, в романе, написанном по намёку самого автора для пропаганды нового «куртуазного» мировоззрения и нового воззрения на любовь.

Сюжет Ланселота является частью этой литературы — выразительницы первых проблесков нового индивидуалистического мировоззрения, с его реабилитацией земной радости и земной любви, с его сублимацией сексуальных отношений в форме «служения даме» (см. Куртуазная литература). Традиционные элементы сюжета — если таковые вообще имелись — теряют по сравнению с новой тематической установкой свою значимость. Возможно, как предполагают некоторые исследователи, что история Ланселота и Гвиневры представляет собой (как и история Клиджеса и Фенисы в другом романе Кретьена) лишь «куртуазную» переработку сюжета Тристана и Изольды).

Во всяком случае индивидуалистическая и антицерковная заострённость сюжета была воспринята достаточно чётко. Об этом свидетельствует огромная популярность сюжета в эпоху начинающегося распада феодализма; об этом свидетельствует и оценка сюжета Ланселота у Данте, вкладывающего в уста Франчески да Римини знаменитую ссылку на роман о Ланселоте («Божественная комедия», «Ад», п. V, терцины 43—46).

Момент протеста против традиционных форм идеологии и быта в сюжете Ланселота не ускользнул и от Теннисона: поэт-лауреат преуспевающей викторианской буржуазии воспринимает и трактует как сугубо «постыдный» и «греховный», подрывающий устои общества, эпизод любви Ланселота и Гвиневры («Idylls of the King»).

В массовой культуре
В кинематографе
В киномюзикле «Камелот» Ланселота играет Франко Неро.
В фильме «Первый рыцарь» (1995) Ланселота играет Ричард Гир. Здесь отсутствуют Мерлин и другие мифические составляющие.
В фильме «Рыцари Круглого Стола» (1953) его роль исполняет Роберт Тейлор.
В фильме «Король Артур», где Ланселота играет Йоан Граффадд, существуют обширные различия от общепринятой легенды — Ланселот погибает от рук врагов, когда Гвиневра еще даже не стала королевой, и вообще, вся ключевая история их любви и ее роли в гибели Артура напрочь игнорируется.
В фильме «Рыцарь Камелота» (с Вупи Голдберг) роль исполняет Джеймс Кумбс.
В фильме «Мерлин» роль исполняет Джереми Шеффилд.
В фильме «Гвиневер» роль исполняет Ной Уайл. В этой, довольно феминистичной трактовке, Гвиневра и Ланселот знакомы с раннего детства, так как оба обучались владению оружием и необходимым для благородных знаниям у Феи Морганы, жрицы Богини-матери.
В фильме «Ланселот озёрный» Робера Брессона.
В фильме «Туманы Авалона» (2001) Ули Эделя по романам Мэрион Зиммер Брэдли

Библиография
I. Издания текстов: «Chevalier de la charrette» Кретьена — лучшее издание: W. Foerster, Halle, 1899;
также известны издания:

Roman de Rigomer, W. Foerster, 1908;
Lanzelet, K. A. Hahn, Frankfurt a/M., 1845;
Diu Krône, Sholl, Stuttgart, 1852;
прозаический французский роман, сохранившийся в многочисленных рукописях и печатных изданиях с XV века — The vulgate version of the Arthurian romances, ed. by H. O. Sommer, Washington, 1908—1911;
Der altfranzösische Prosaroman von Lancelot del Lac, Marburger Beiträge, 2, 6, 8, 1911—1912;

пересказ на французский современный яз.: Paris G., Les romans de la table ronde, P., 1868—1877, III—IV;
прозаическая версия немецкого пересказа Фюетерера, Peter, 1886 (Bibliothek des lit. Vereins in Stuttgart);
среднеголландский стихотворный пересказ, изд. Jonckbloet, s’Gravenhage, 1846;
английский (шотландский) пересказ XV века, Stevenson, 1865;
английский прозаический пересказ — Т. Мэлори (Mort d’Arthure) — ряд изданий, лучшее: О. Sommer, London, 1899; итальянский
прозаический пересказ — старопечатное изд., 1558, переиздано 1862.
II. Bächtold, Lanzelet des Ulrich von Zatzikhofen, Frauenfeld, 1870; Maertens P., Zur Lancelotsage, Strassburg, 1880; Weston J. L., The Legend of sir Lancelot du Lac, London, 1901; Lot F., Étude sur Lancelot en prose, P., 1918. См. «Куртуазная лит-ра», «Роман» (разд. «Роман рыцарский»).

Немного из японской мифологии... Заставляет задуматься.

Дзимму-тэнно ("правитель Дзимму"), в японской мифологии первый правитель Японии, божественный основатель императорской династии, потомок солнечной богини Аматэрасу и внук Хикоко-но Нинигино Микото, чьи наследники именовали себя тэнно — "потомки неба". При жизни он был известен под именами Тоё-микэ-но и Камуямато-иварэбико и только после смерти приобрел имя Дзимму-тэнно; считается, что он взошел на трон в 660 г. до н. э. Дзимму-тэнно совершил завоевательный поход на остров Кюсю. В пути его околдовал бог в образе медведя, и все войско заснуло. Один из воинов увидел во сне, что Аматэрасу посылает Дзимму-тэнно волшебный меч, а проснувшись, воин нашел меч и отдал его предводителю. Войско, ведомое вещим вороном, продолжило поход. Одержав победу и придя в Ямато, Дзимму-тэнно возвел дивный дворец и женился на местной принцессе.

Урасима, Урасима-Таро, в японской мифологии мифический герой, побывавший во дворце морского царя. Однажды Урасима спас черепаху, и она в знак благодарности пригласила его посетить владения правителя морей. Там Урасиму встретила дочь морского царя Ото-химэ и показала ему чертоги, украшенные драгоценными каменьями, и сад, на восточной стороне которого царила весна, на южной — лето, на западной — осень, а на северной — зима. Увлеченный принцессой, юноша не замечал, как летело время, но однажды, вспомнив родной дом и отца с матерью, он загрустил и решил вернуться на землю. На прощание Ото-химэ подарила ему отделанную яшмой шкатулку с наказом никогда не открывать ее. Когда Урасима вернулся к родному очагу, то ничего не мог узнать. Дома его встретили незнакомцы и сообщили несчастному что некий Урасима жил здесь около 700 лет назад. В отчаянии юноша пришел на берег моря, где вспомнил о шкатулке. Открыв се крышку, он превратился в дряхлого старца и умер.

Гуннлауг Змеиный Язык Иллугасон (Gunnlaugr Ormstunga Illugason) (ок. 984–1009 или 987–1012) — один из самых знаменитых исландских скальдов XI века, герой «Саги о Гуннлауге» (Gunnlaug Ormstunges saga) (ок. 1280), одной из «родовых саг». Автор «Драпы об Адальраде», «Драпы о Сигтрюгге Шелковая Борода» и многочисленных отдельных вис.

Биография / «Сага о Гуннлауге»
Основа сюжета — рассказ о соперничестве двух скальдов, Гуннлауга и Храфна сына Энунда из-за Хельги Красавицы (родной внучки знаменитого Эгиля Скаллагримссона). Подобное внимание, уделенное любовной линии, нетипично для исландских саг, повествующих обычно в основном о ссорах кланов и их борьбе и мести, поэтому «Сагу о Гуннлауге» можно считать уникальным для древнескандинавской литературы прообразом любовно-авантюрного романа. Между жанрами саги и романа не существует генетического родства, они кардинально различаются вопросом авторства, целеполаганием и общими особенностями менталитета и сознания автора и читателя (слушателя), но фабула «Саги о Гуннлауге» интересна тем, что легко могла бы составить сюжет любовно-авантюрного романа более позднего времени. Включенные же в сагу отдельные висы предоставляют возможность представить себе хотя бы примерно форму бытования скальдической поэзии, её ситуативность и предназаначенность к сочинению экспромтом (на этот счёт у многих исследователей возникают сомнения, но для исландца «века саг» это было неоспоримым), а также позволяют проследить сюжет висы и особенности отражения пресубпозиции в конкретной висе, что, учитывая специфику жанра (синтаксис и особые типы иносказаний), представляется особенно ценным. В приведённом ниже изложении сюжета саги висам Гуннлауга будет уделено особое внимание. Они будут приведены для сравнения в переводах О. А. Смирницкой и С. В. Петрова. Ответные висы (Храфна) также приведены.

Сага рассказывает о том, как ещё до её рождения отцу Хельги приснился сон о красивой лебеди на крыше его дома. К ней прилетели два орла, один с гор, а другой с юга. Орлы стали биться между собой и упали замертво, а потом прилетевший с запада сокол увлек лебедь за собой. Сон был истолкован: родится красавица, из-за которой погибнут два воина. Отец приказывает выбросить новорожденную девочку, но её прячут, а затем её отец все же признает её, и она становится его любимицей. Гуннлауг, прозванный Змеиным Языком, учился законам у Торстейна, отца Хельги, и был знаком с ней с детства.

О Гуннлауге рассказывают, что он рано возмужал, был высок ростом и силен, имел густые русые волосы и черные глаза и был хорош собой, несмотря на несколько некрасивый нос, тонок в поясе, широк в плечах, строен, очень заносчив, смолоду честолюбив и во всем неуступчив и суров. Он был хороший скальд, любил сочинять язвительные стихи и был поэтому прозван Гуннлаугом Змеиным Языком.

Когда Гуннлаугу исполнилось 18 лет, он собрался в путешествия и посватался к Хельге. Но Торстейн сказал, что раз Гуннлауг сам не знает, чего хочет, и отказал, пообещав, однако, что Хельга будет ждать его 3 года.

Гуннлауг отправился путешествовать. В Норвегии своей язвительностью он разозлил правителя, ярла Эйрика, сына Хакона, и тот велел ему убираться из Норвегии и не возвращаться под страхом смерти. В Англии Гуннлауг сочинил «Драпу об Адальраде» о конунге Адальраде, сыне Ятгейра, которая очень понравилась правителю, и он щедро одарил скальда и сделал его своим дружинником. В драпе был такой припев:

Англов князь, что ангел, Щедрому конунгу Англии
Яснится всем в яви. Люди хвалу слагают;
Рады биться роды Рать и народ склониться
В рати Адальрада. Рады пред Адальрадом.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

Однажды во время службы у Адальрада Гуннлауг одолжил денег человеку по имени Торорм, про которого ему впоследствии сказали, что «это очень плохой человек — известный разбойник и викинг», и посоветовали оставить его в покое. Но Гуннлауг сказал, что негоже конунгову дружиннику терпеть такое отношение, и сказал такую вису:

Не строй, лукавец, ковы! Моди лязга металла,
Клад беречь неладно. Неумное ты задумал:
Жду, как дани, денег, Деньги отнять обманом
Долг твой звонкий долго. У дерева льдины шлема.
Меч крутой по кругу Недаром ношу я сызмала
Кровью окрашу вашей. Имя — Язык Змеиный.
Измлада Змееустом Славный выдался случай
Зря ли меня звали? В этом тебя уверить.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

И вызвал Торорма-берсерка на поединок. Конунг Адальрад сказал Гуннлаугу, что берсерк может любое оружие сделать тупым, и посоветовал показать перед поединком один меч, а сражаться другим. Торорм сказал: «Не боюсь я этого меча», и не стал защищаться от него, Гуннлауг же убил его с первого удара. Этим подвигом он прославился по всей Англии и за её пределами. Следующей весной Гуннлауг отпросился у Адальрада в путешествие, так как собирался посетить пятерых владык разных стран. Конунг отпустил его, но взял обещание вернуться осенью.

Гуннлауг отправился на север, в Дублин, где правил конунг Сигтрюгг Шелковая Борода, сын Олава Кварана, только недавно вступивший на престол. Гуннлауг сочинил о нём драпу, которая так понравилась Сигтрюггу, что он хотел дать Гуннлаугу за неё два корабля, но скальд отказался от слишком щедрого подарка.

Драпа о Сигтрюгге Шелковая Борода
Песнь могу сложить, Сигтрюгг рубит врагов.
Словом услужить. Сытно кормит волков.
Славим мной един Князю хвалу пою,
Кваранов сын. Славлю удаль твою.
Государев дар — Княжьих сынов вокруг
Чад воды пожар. Всех превзошёл Сигтрюгг.
Жалует певца Скальду за этот стих
Жаром кольца. Ты от щедрот своих
Слышал ли ты, князь, Золотом, князь, воздай,
Слов искусней вязь Славу свою оправдай.
Среди палат? Кварана сын, скажи,
То драпы лад. Кто сумеет сложить
Хвалебную песнь звучней
Этой песни моей?
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

‎Гуннлауг    недолго побыл у него и отправился на Оркнейские острова к ярлу Сигурду, сыну Хлёдвира, а затем на восток, в Швецию, где слагал драпы о правителях. В гостях у конунга Олава Шведского, сына Эйрика Победоносного, в то время гостил другой исландец, скальд Храфн сын Энунда. Они с Гуннлаугом подружились. Каждый из них хотел сказать драпу об Олаве, и они поспорили насчет очередности. Олав согласился выслушать, попросив затем Храфна и Гуннлауга оценить висы друг друга. Храфн сказал, что драпа Гуннлауга «напыщенна, некрасива и несколько резка, совсем под стать нраву Гуннлауга», тот же ответил, что хвалебная песнь Храфна «она красива, как сам Храфн, но ничтожна». Храфн пообещал при случае отомстить Гуннлаугу за то, что тот хотел унизить его перед знатными людьми, и вернулся в Исландию, где посватался к Хельге, говоря, что срок, обещанный Гуннлаугу, прошёл. Отец Хельги отложил сватовство ещё на одно лето, но Гуннлауг не вернулся и тогда. Его задержал Адальрад, ждавший вскоре нападения датчан и не желавший терять хорошего воина. Лишь следующим летом удалось Гуннлаугу уехать из Англии через Норвегию в Исландию. Когда по дороге ему рассказали о сватовстве Храфна к Хельге, Гуннлауг сказал такую вису:

Кто в разгуле стали Все ж, осторожный воин,
Трусит злого слова, Стали разящей хозяин,
Свадьбу тот не сварит Девы себе не добудет,
С Вар пригожей ложа. В белый убор одетый,
Ласкал я в млады годы Ведь скальд, бывало, касался
Клинья пламня дланей. Тонких перстов опоры
Нанну льна посулом Перины рыбы равнины,
Мне тогда ведь дали. Длинным мысам подобных.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

Гуннлауг вернулся домой в день свадьбы Храфна и Хельги. «Говорят, что невеста была очень печальна. Видно, верна пословица: что смолоду запомнится, то не скоро забудется. Так было теперь и с ней».

Гуннлауг и Хельга встретились лишь зимой на чужой свадьбе. «Глаза Хельги и Гуннлауга невольно часто встречались, и было, как говорится в пословице: глаза не могут скрыть любви». Гуннлауг подошёл к Хельге и сказал такие висы:

Горькие дни потянулись
Пуст для Змееуста, Под пологом гор для Гуннлауга,
Коли Хельгу холит С тех пор как Хельгу Красавицу
Храфн, воитель славный. Храфн просватал в жены.
Сродник сивый девы Слову скальда напрасно
Сладил свадьбу златом, Невестин отец не поверил,
И язык мой змеев, Отдал другому деву,
Знать, премало значил. Видно, на злато польстился.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

Гефн вина, виновны Юная роща обручий
Премного предо мною Радость мою украла,
Родичи — В кровати— Все же хочу восславить
Кровные — под кровом Твоих, о дева, родителей.
Ими на лихо люба Мир от века не видывал
Слеплена столь лепо. Жен и мужей, создавших
Тролли бы побрали На ложе такое сокровище,
Разом их старанья! Стройную Фрейю порея.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

Гуннлауг подарил Хельге богатый плащ, полученный им от Адальрада, и поскакал через двор, едва не задев Храфна. Тот вынужден был отскочить, а Гуннлауг заметил, что Храфну пока что нечего его бояться. Храфн в ответ сказал такую вису:

Нам с тобой, Улль стали, Тополь стычки оружья,
Стать та не пристала — Славный пытатель стали,
Драться девы ради, В распрю вступать негоже
Дружбу нашу рушить. Нам из-за Нанны нарядов.
Милых жен немало За морем, шест сражений,
Можно взять в заморье. Тоже красивы жены,
Велемудрый витязь Кормчий морского зверя
С волком волн отбудет. Сам уверился в этом.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

Гуннлауг ответил:

Дали в жены дивну Все говорят, что равен
Девицу за деньги Храфну я родом и славой,
Храбру, мне-де равну, Но деву ему добыли
Храфну достославну. Рдяные камни ладони.
Мне к дому в буре бранной Долго Адальрад скальда
Был Адальрад преградой. В дружине своей удерживал.
Оттого-то воин Горя речам не развеять,
Слова едва и вяжет. Скорби не скрасить словами.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

Следующим летом на тинге Гуннлауг вызвал Храфна на поединок на острове. Перед поединком Гуннлауг сказал:

Дай мне бог удачи! Выйду на остров без страха, —
Длань мечу вручу я, Острый клинок наготове, —
Ложе льна лба Хельги Боги, даруйте победу
Расколю колючим. Скальду в раздоре стали!
Встретиться на острове Пусть мой меч пополам
Скальду сладко с лакомкой. Расколет скалу шелома,
Туло светлой сталью Мужу коварному Хельги
Славно обезглавлю. Отделит от тела череп.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

Храфн ответил:

Чья победа будет Скальду знать не дано,
В битве, скальд не скажет. Кого ожидает удача.
Кости, словно класы, Смертные косы остры,
Скосит серп на сече. Кости рубить готовы.
Вдовая и дева Если же нежной деве
Дело двоих смелых, Стать суждено вдовою,
Сколь прияли стали, Ей об отваге Храфна
Сведает от веча. Каждый на тинге расскажет.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

От первого же удара Храфна его меч сломался, но отлетел и оцарапал щеку Гуннлауга. Поединок прекратили, причём Гуннлауг утверждал, что проиграл Храфн, потому что он лишился оружия, а тот говорил, что проиграл раненый Гуннлауг. Поединок все же закончили, но противники решили встретиться и закончить его. На следующий же день тинг решил, что впредь поединки в Исландии запрещены.

Утром Гуннлауг увидел Хельги на реке вместе с другими женщинами. Они поговорили, и скальд сложил ещё две висы:

Родилась Биль избытка Видно, нам на погибель
Битвы храбрых ради. Ветвь рождена нарядов;
Гунн жемчуга в жены Один звона металла
Жаждал взять я жадно. В этом один повинен.
От очей мне черных Девы лебяжье-белой
Счастья сталось мало: Я добивался, бывало,
Не видать им девы - Ныне невмочь и глянуть
Дива лебедина! На руки подруги милой.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

Как у ястреба, ярок
Взгляд у девы нарядной,
Орешины влаги злака,
Вслед посмотревшей скальду.
Но ныне лучистые луны
Ресниц сосны ожерелий
Нам не радость сулят,
А злую беду насылают.
пер. О. А. Смирницкой

После альтинга однажды утром в комнату Гуннлауга вошёл Храфн с двенадцатью вооружёнными людьми. «Тебе не грозит никакой опасности, — сказал он. — Ты сейчас услышишь, за чем я пришел сюда. Летом на альтинге ты вызвал меня на поединок и не признал его законченным. Теперь я предлагаю тебе, чтобы мы оба поехали летом в Норвегию и там закончили наш поединок. Там нам не помешают наши родичи». Гуннлауг согласился, но встретились они ещё нескоро: Гуннлауг всю зиму воевал на Гебридских островах и в Шотландии и одержал много побед. Позднее норвежский ярл Эйрик запретил провести поединок в Норвегии, и Гуннлауг и Храфн встретились в месте под названием Ливангр. В поединке погибли родичи Храфна и Гуннлауга, приехавшие с ними. Гуннлауг сильно ранил Храфна в ногу и сказал, что не будет продолжать бой с калекой. Храфн ответил, что его правда и попросил воды. Гуннлауг принёс ему воды в своём шлеме, но Храфн, принимая левой рукой воду, правой ударил Гуннлауга мечом по голове. «Ты меня бессовестно обманул и поступил низко, в то время как я поверил тебе», — сказал Гуннлауг. Храфн отвечал: «Да, это правда. Но я поступил так, потому что не могу уступить тебе Хельгу Красавицу». Гуннлауг убил Храфна, но и сам умер через три дня. «Всем было очень жаль их обоих, Гуннлауга и Храфна, которые так погибли». Сразив Храфна, Гуннлауг сказал следующую вису:

Со мною в громе дротов Яростный ясень брани,
Храфн сражался храбро, Храфн, воитель бесстрашный,
Всегда и здесь на мысе Шел на нас непреклонно
Доблестно и долго. В драке драконов шлемов.
Шла вокруг Гуннлауга Наши клинки закаленные
Хладна сеча латна, Так и мелькали в скалах,
О видок, и длилась Когда мы на Динганес-мысе
Днесь на Динганесе. Друг друга ударами встретили.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

В Исландии Иллуги Чёрному приснился его сын Гуннлауг, который сказал следующую вису:

Храфн — меня, я Храфну Гуннлауг пал в поединке,
Ранил ногу в брани Он храбро сражался с Храфном,
Звонкой сельдью боя. Ранив недруга в ногу
Влагой раны враны Рыбой ратной рубашки.
Лакомились ладно. Жадный до теплой крови,
Лом шелома тяжкий Ринулся ворон к трупам,
Расколол Гуннлаугу Мне ж вороненую сталь
Ложе проса кожи. В голову Храфн направил.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

В ту же самую ночь Энунду приснилось, что пришёл Храфн и сказал:

Был ал мой меч, но мету Я меч обагрил. Но раньше
Мне нанёс мой недруг. Рёгнир меча меня ранил.
Змеи тарчей за морем Звери щитов за морем
Зельно били в цели. Звонко в щиты вонзались.
Ран гусенок красный Гуси крови слетались
Брел по долу крови, Крови с голов напиться.
Кружил кровожадный Перьями ястреб ран
Коршун кровожорный. Озеро ран разбрызгивал.
пер. С. В. Петрова пер. О. А. Смирницкой

Вскоре отец выдал Хельгу за человека по имени Торкель, сына Халлькеля. «Она была к нему мало расположена, потому что никогда не могла забыть Гуннлауга, хотя его уже не было в живых… Самой большой радостью Хельги было разостлать плащ, который она получила в подарок от Гуннлауга, и подолгу пристально на него смотреть».

Лирика Гуннлауга
Лирика Гуннлауга - значительное явление в скандинавской средневековой поэзии. Сага говорит о том, что «он был большой скальд и способен на нид» (skáld mikit ok heldr níðskár). Нид как поэтическое произведение с чёткой установкой на воплощение в реальности и исходно магической функцией - это, по мнению древнего скандинава, не просто слова, это поступок, равноценный физическому действию. И несмотря на то что собственно нидов, как стихотворений, за сочинение которых скальд подвергался юридическому преследованию, сага о Гуннлауге не содержит и содержать не может, вся поэзия в саге - продолжение длинного поединка Гуннлауга и Храфна, не менее значимое, чем их реальные поступки.

Ещё одной важнейшей особенностью лирики Гуннлауга является использование им жанра мансёнга, обладающего спецификой, в общем подобной специфике нида, и так же преследуемого по закону. Мансёнг, любовное стихотворение, - изначально табуированный жанр скальдической поэзии, примеры которого настолько редки, что некоторые исследователи не признают его существования в чистом виде (напр., Стеблин-Каменский). В общем канон жанра мансёнга сводится к констатации тех или иных событий жизни скальда, его поведения, из описания которых можно косвенно выяснить характер испытываемых им чувств; и только в редких случаях они названы прямо. Дискуссия об использовании здесь приёма умолчания ещё ведётся, но большинство исследователей склоняются к тому, что в данном случае имеет место не умолчание, а некоторая архаичность, не позволяющая назвать подобное стихотворении подлинной лирикой, так как выражения чувства в древних литературах редки и присутствуют лишь имплицитно. Особенность лирики Гуннлауга же состоит в том, что чувства автора не нужно угадывать из сообщаемых фактов, о них заявлено совершенно прямо: «не был радостен ни один день», «страстно желал», «не нужно мне смотреть». Переживаемое чувство изображается не по внешним симптомам его проявления, а по внутреннему состоянию автора — «у меня темнеет в глазах». Острота восприятия, сила выражения эмоций создаёт впечатление крайнего внутреннего напряжения – в стихах Гуннлауга достигнута небывалая для мансёнга поглощенность чувством. На этой стадии развития жанра скальдическая поэзия впервые обращается от констатации фактов к личным переживаниям автора: внутренний мир скальда начинает становиться важнее, чем внешний подвиг, усложняется любовная топика, появляются естественность и экспрессивность в изображении эмоций.

В стихах Гуннлауга обычно присутствует описание внешности Хельги. Помимо традиционных эпитетов: ung — «молодая», fagra — «красивая», væn — «статная», появляется также svanmær — «лебединопрекрасная» (svan — субстантивный эпитет с усилительным значением). Объект изображения стремится к превращению в образ: lýsi-Gunnr — «Гунн сияния» (или «Гунн света земли запястья») называется Хельга в той полустрофе, где сказано и о том, что от неё становится «черно в глазах» (svört augu) и что на неё «нет нужды смотреть» (lítil þörf at líta). Восстанавливаются связи звучания со значением, казалось, навсегда утраченные скальдами: семантизируются совершенно бессодержательные в скальдическом стихе аллитерация и рифма (rýgr — að rógi «женщина — для раздора»; lóg — eiga — óðgjarn — «ствол = женщина — обладать — слишком страстно»; lýsi-Gunnar — lítil þörf — líta — «сияния Гунн — нет нужды — смотреть»). В процесс семантической «аттракции» втягиваются даже такие предельно развоплощенные единицы, как собственные имена: hœgr — Helga en fagra — «радостен — Хельга Красавица»; Helga — Hrafns — nafni — «Хельга — имя Хравна»; Eir — aura — ung — «Эйр — сокровище — юная». Даже употребленное в кеннинге Хельги имя валькирии Гунн (lýsi-Gunnar) как будто эхом отзывается в имени самого скальда Гуннлауга и напоминает о его праве на привязанность возлюбленной (Гуревич Е.А., Матюшина И.Г. «Поэзия скальдов»). Гуннлауг не допускает никаких отклонений в метре, у него отточенный и чёткий стих.

Мансёнг - жанр часто сугубо прагматический, но лирика Гуннлауга, не теряя этой функции, не сводится ни к прагматике, ни к коммуникации. Эстетическая функция драп мансёнга Гуннлауга - на первом плане, несмотря на признаки архаического жанрового синкретизма. "Сравнение мужей", соревнующихся на протяжении всей саги в стихосложении - прагматика - сочетается с лирикой, и нельзя не признать, что Гуннлауг выиграл поэтическое соревнование, его висы несомненно превосходят висы Хравна мастерством.

Литература
«Сага о Гуннлауге» // Корни Иггдрасиля. М.: Терра, 1997.
«Сага о Гуннлауге» // Библиотека всемирной литературы. Т.8. М.: Художественная литература, 1979.
Стеблин-Каменский М.И. Скальдическая поэзия // Поэзия скальдов. Л.: Наука, 1979.
Гуревич Е.А., Матюшина И.Г. Поэзия скальдов. М.: РГГУ, 1999.